Верещагин Олег Николаевич

Перекрёсток двенадцати ветров

Настоящий казак.

Гром шарахнул последний раз - и тучи, рассасываясь буквально на ходу, стремительно полетели с ветром куда-то за Становой хребет. Ощущение было такое, что налетевший шквал только и старался полить закусочную "Загляни, дружище!".

Высыпавшие из своего высоченного экскурсионного автобуса пожилые японцы, восхищённо лопоча, вовсю фотографировали чёткий край тучи, подсвеченный утренним солнцем над отрогами дальних гор. В самом деле было красиво - Сентяпин и сам засмотрелся и даже благодушно скользнул взглядом по трём бичам [1] , заговорщически кучковавшим- ся за дальним столиком, хотя в обычное время не преминул бы разогнать их отсюда куда подальше. Пусть их… День начинался хорошо и обещал быть хорошим - туристы из Японии, как правило, не скупились и искренне восхищались любой ерундой, если подать её, как экзотику. Похоже было, что они собираются задержаться, а значит, непременно позавтракают.

- Пап, ну чего, накрывать? - шёпотом спросила из-за спины дочка. Сентяпин покосился на неё; за спиной чада в боевой готовности застыли две другие официантки, вчерашние школьные подружки.

- Накрывай, - кивнул он. - Скажи на кухню - человек… - он прикинул на глаз, - человек тридцать. Пусть с запасом делают.

- Ясненько… - дочка окинула туристов взглядом и покачала головой:

- Нет, ну какие же пожилые японцы страшные…

- Поговори мне, - буркнул Сентяпин, но мысленно с ней согласился. Помесь черепахи с обезьяной… Но с другой стороны, они никогда не напивались, всегда были вежливы и не норовили бить посуду и уносить с собой солонки, чем грешили "свои".

Не переставая щёлкать фотоаппаратами, туристы постепенно потянулись в нарочито грубо рубленое помещение закусочной, церемонно кланяясь хозяину и что-то восхищённо бормоча друг другу. Сентяпин сохранял невозмутимое выражение лица, хотя ему всегда смешно было наблюдать, как "западники" трепетно относятся к фальшивой экзотике, которой щедро сдабривали их маршруты по Дальнему Востоку и их собственные гиды, и владельцы закусочных, "постоялых дворов", и продавцы сувениров вроде лаптей и матрёшек… Да пусть их. У них на родине тоже, небось, покатываются, продавая "новым русским" самурайские мечи, выточенные из рессор в слесарной мастерской по соседству…

Несколько "самураев" продолжали бродить по автостоянке и среди столиков под открытым небом, и Сентяпин не спешил уходить. Во-первых, они могли попросить накрыть им здесь. А во-вторых, среди бичей он различил знаменитого Ваську Ханыгу, который дважды продавал туристам (первый раз штатовцам, а второй - тем же японцам) эксклюзивное право фотографировать восход солнца на Зейском Море [2] . Хозяин закусочной не хотел, чтобы нечто подобное в третий раз повторилось в его заведении.

Неожиданно оживившись, японцы устремились к дальнему концу площадки, стрекоча блицами, как кузнечики - что-то привлекло их внимание. Сентяпин повернулся в ту сторону и усмехнулся, оттолкнувшись плечом от косяка.

Кажется, лето начиналось по-настоящему…

К закусочной на своём высоченном рыжем Угадае неспешно подъезжал Рат.

Сентяпин не видел его с марта, но снова подумал, что при желании мальчишка позированием заработал бы больше, чем он - своей закусочной. Но дело в том, что Рат ничуть не позировал. Он так жил.Японцам редкостно повезло - они наткнулись на нечто неподдельное… впрочем, сами они сочли это продолжением той же экзотики "a la russ" [3] и были в полном восторге.

Рат, подъехав к ограде, одним движением набросил повод на верхнюю перекладину между кривоватых жердей и лениво соскочил наземь, неуловимо перебросив левую ногу через конскую холку. Очевидно, дождь его как-то не застал - и он, и Угадай были сухие. Как всегда, мальчишка был одет в выцветший камуфляж, сапоги - порыжевшие, но из хорошей кожи и хорошего пошива, за голенищем правого торчала нагайка - и густо-зелёный берет, из-под которого выбивался пышный пшеничный чуб. Хотя предполагалось, что в Зее он сдаёт экзамены, Рат где-то успел здорово загореть, синие глаза казались очень яркими и большими… и Сентяпин в который раз подумал: "Как он на отца похож…"

Рат неспешно поправил конскую сбрую, вынул изо рта Угадая трензель, потрепал по чёлке, поцеловал в нос (японцы зашлись от восхищения), небрежно закинул краем потника приклад ружья в самодельном чехле (из закусочной выскакивали успевшие туда войти - как спецназ по тревоге), потянулся, достал ладонями (не пальцами!) начинающий парить под лучами солнца асфальт и неспешно пошел к крыльцу, не глядя по сторонам.

- Брысь, - сказал за спину, не поворачиваясь, Сентяпин, знавший, что официантки торчат там. За спиной зашуршало.

- Изавините, - самый старый из японцев, успев за это слово трижды поклониться, задержал Рата. - Ми хотери бы зната, сикоко ми дорожны за фотография вас вам. Изавините.

Рат со спокойным удивлением посмотрел на японца сверху вниз и пожал плечами:

- Баловство… - после чего обогнул японца и оказался у крыльца.

Сентяпин широко улыбнулся. Он и сам не знал, с чего и почему его всегда тянет улыбнуться при виде Рата. Может быть, всё потому же - что мальчишка очень похож на отца?

- Отучился? - он крепко, без скидок на возраст, пожал протянутую ладонь. - Как?

- Нормально, - Рат облокотился на грубые перила, с пояса тяжело свис длинный нож в расшитых бисером самоделковых ножнах.

- Поступать в августе поедешь?

- Угу.

- Дорога-то как?

- Дождило два раза. Медведя видел.

- И чего ты верхом ездишь? - на этот вопрос Рат и отвечать не стал, да Сентяпин и не ждал ответа. Угадая Рат держал в городе у знакомых матери и добирался с каникул и на каникулы только на нём. - Зря ты с них денег не взял. Не обеднеют, а дома будут всем рассказывать, как настоящего казака фотографировали.

- Баловство, - повторил Рат.

- Ну а пока-то что делать будешь? Полтора месяца… Давай ко мне, хочешь - официантом, а хочешь…

- Нашёл я работу.

- Господи, опять золото мыть, что ли?

- Нет… - Рат оттолкнулся от перил, деловито сказал: - Бабка-то моя сколько задолжала, за год, Виктор Валерьевич?

- Да ерунда… - начал Сентяпин, но под спокойным взглядом мальчишки досадливо вздохнул и буркнул:

- Четыре тысячи. С копейками, - Рат продолжал смотреть, и хозяин закусочной уже сердито сказал: - Четыре двести пятьдесят пять, доволен?! Для ровного счёта - четыре. Не чужие.

- Не чужие, - согласился Рат, доставая из набедренного кармана пухлый кошелёк из хорошей кожи. Достал четыре тысячные бумажки, потом - ещё две сотенных, полтинник и пятирублёвую монету. - Спасибо вам, что помогали ей.

- Ратмир, откуда столько? - почти испугался Сентяпин, заметивший, что в бумажнике не только - и даже не столько! - рубли, сколько разноцветная путаница евро. - Ратмир?!

- Аванс за работу. - спокойно ответил мальчишка и больше ничего не стал объяснять, хотя Сентяпин ждал продолжения. Вместо этого Рат вздохнул и сказал: - Ну, если мы с тобой в расчёте, то мне надо продуктов купить. И ещё кое-чего в запас. Пошли, подберём.